Название: Черновик его жизни.
Автор: Мирикла Джарэдли
Бета: MW, *_.lБезымянная Звездаl._*
Муза: NightWish – The poet and the pendulum(песня не является саундтреком к фан-фику и не имеет никакого отношения к его содержанию)
Дата создания: 4.10.11 -6.10.11/1:57
Фэндом: Tokio Hotel
Дисклаймер: Биография Tokio Hotel абсолютно не совпадает с данным произведение, за исключением того, что Билл и Том являются братьями-близнецами. Прав на Каулитцев не имею и приношу извинение за использование имен и образов известных лиц. Также, все права на текст, внутреннюю и внешнюю характеристику персонажей – принадлежат только мне
Категория: Slash(?)
Саммари: «Люблю тебя, братишка!»
Размер: Ficlet
Жанр:Pov Tom, kink, Agnst
Рейтинг: Pg13
Персонажи: Том, упоминается Билл, второстепенные(Грег, Стив, Бенджи и Карл)
Моральный Пейринг: Билл/Том
Предупреждения: Очень сложно будет, как мне кажется, понять главную задумку, и роль героев друг для друга. Ну, а если поймете – предупреждение вывести самому, будет несложно.
Особо опасных для психики моментов нет.
Размещение: На других ресурсах без разрешения Автора – строго запрещено(!)
От Автора: Давно ничего не писала. Отвыкла даже. Очень соскучилась по фэндому. Опять-таки герои получились неоправданные, неизлюбленные читателями. Простите, Автор не несет ответственности за идеи, которые его воспаленный и такой уставший от повседневной бытовухи мозг, берет непонятно откуда..)
***
Пролог.
Этот тонкий и пронизывающий насквозь голос внутри меня, все поет и поет на непонятном языке, сливаясь с оркестром и хаосом из моих чувств, эмоций, мыслей. А потом начинается энергичная музыка, которая нагоняет панику и страх, даже если я внешне абсолютно спокоен. Это состояние всегда означает, что я не прислушиваюсь к себе. И я не делаю этого до момента, пока голос из ультразвука не перейдет на срывающийся крик, который разрывает не только перепонки, но и душу. Пока все внутри не сожмется в маленькую черную точку или не исчезнет совсем.
А потом я успокаиваюсь. Слушаю, то о чем просят. И понимаю, что умиротворение рядом, нужно только подумать о себе, о своих чувствах, эмоциях, мыслях…
И играет нежная музыка, ласкающая едва уловимыми прикосновениями, а голос исчезает совсем, чтобы не мешать наслаждаться ощущениями. И все это так красиво, так приятно, и это – мое счастье. Продолжается оно, пока я снова не обращусь к себе же за помощью. Потому что обращаться больше не к кому. И, наверное, это не только потому, что я по жизни одиночка, а потому что кроме себя никому доверять нельзя, да и не нужно это никому…твое доверие.
Еще я сделал какое-то странное умозаключение – моя жизнь, это черновик. Хоть я и понимаю, что никогда не будет возможности ее переписать или хотя бы вырвать непонравившуюся страницу, заштриховать ненужную строчку или просто сжечь: все равно, приятнее думать, что она - черновик. Глупый, детский, с кучей ошибок в неровном и несвойственном взрослому парню почерке. Просто живу вот так: слушаю себя, пишу черновик. И это, для меня, правильно. А остальное неважно, поверьте.
***
Прошлое – опыт, не более. И ни в коем случае, нельзя оглядываться. Оглянешься, и обязательно найдется то, что заставит тебя вернуться. И просто сделаешь один маленький, но такой значительный шаг назад, вместо того, чтобы двигаться вперед, к своему счастью, к своему счастливому будущему…Я всю жизнь был скептиком: любви нет, есть только привязанность и самообман. А ведь в каждом живут два маленьких человечка: разум и эмоции. И эти человечки, порой, тянут тебя совершенно в разные стороны. Часто – бежишь за эмоциями, но когда они проходят, понимаешь – разум-то, был прав…хорошо, что я тогда все-таки послушал разум. Иначе от эмоций я бы не избавился, наверное, до конца жизни. И ты, Билл, прошлое, которое я бы с удовольствием забыл. Стараюсь, по крайней мере, не вспоминать. И это не потому что ты – жалкие воспоминания, или мелочное создание, нет…это потому что ты – неудачное прошлое. Вот неудачное, и все тут!
Никакой шизофрении у меня нет, не подумайте, это так…тихие разговоры меня со мной. И только со мной. Потому что от тебя я ушел. Пусть, прячусь, как глупый ребенок от «бабайки» из-под кровати, все равно. Ты, теперь, хуже любого кошмара.
Наверное, кто-нибудь скажет, что я работаю в очень даже жутком месте, где полно негативной энергии и злобы. А работаю я тюремщиком. Потому что уверен, что здесь ты меня точно не найдешь, даже не попытаешься искать. И мне плевать, кто и что подумает.
Мне нравится здесь. Моя работа заключается в том, чтобы каждый день проверять всего четыре камеры. И, как ни странно, в каждом из заключенных – я нашел себя.
В первой камере живет Грег. Такой, на вид, мускулистый, страшный мужчина, с отрешенным взглядом и совсем недоброй улыбкой. А срок отбывает за мелочь – за воровство. Он – одна из моих внутренних граней. И нет, не потому что я совершил преступление, даже мелочное. Это потому что я тоже - с виду сильный, а прячусь за малым. И скорее это меня, такого внутренне маленького, обокрали. У меня своровали персональный хаос из мелких кусочков души и половины сердца. Но, как известно, люди с половиной сердца не живут, а значит, я еще и не человек.
За камерой Грега, находится камера Стива. Такой ведь симпатичный парень, а жизнь тратит на это бесчувственное заведение! Блондин, с короткими волосами и безумными, синими глазами. Худощавого телосложения, с ранними морщинами вокруг рта и на лбу. У него немного кривая улыбка, что возможно и настораживает, но ничуть не отвлекает от его гипер-привлекательности. Когда его привели ко мне в корпус, я даже и не сразу понял, что он преступник. Но сразу догадался, что за этой превосходной внешностью, как и у меня любимого, нет своего «я». Это и толкает на нехитрые издевательства над людьми, чтобы, кстати, просто узнать их мнение. Странно запирать таких людей, как Стив в тюрьме, еще и надолго. Ну, а может это я, чего-то и не понимаю.
Напротив камеры Стива – камера Бенджи, куда я, кстати, больше всего не люблю заходить и даже немного побаиваюсь. Бенджамин с первого взгляда совсем неприметный старичок. Но, как только посмотришь в его глаза, которые имеют такой неестественный серый блеск, становится не по себе. Он невысокого роста, у него меленький морщинистый лоб, гнилые зубы, хриплый голос, который постоянно шепчет какие-то замысловатые и несогласованные между собой фразы. Описанием этого старичка можно запугать ребенка. Я же, всегда ассоциировал его с волком. Сначала не понимал – почему? А потом…когда поближе познакомился с биографией этого одинокого убийцы, понял, почему именно волк. Животное, которое работает хладнокровно и беспощадно, без посредников – в одиночку. С ним я меньше всего хотел бы сравнивать себя. И понимаю ведь, что мы похожи. Еще в детстве, Билли, когда я назвал тебя ежиком, ты, сердито сопя, обозвал меня волком. Я тоже всегда был одиночкой, в своих мыслях, в жизни…от этого, наверное, и страдаю больше всего. Сейчас.
А в последней камере живет Карл. Я не хочу знать, за что его посадили. Не хочу и не буду. Он мне нравится. Зачем портить впечатление о человеке?
А этот человек по жизни философ. Я прихожу к нему, когда мне становится совсем невмоготу, когда разговоры с внутренностями приводят в тупик, и к себе самому обращаться уже нет никакого смысла. Тогда я беру свой большой стул, блеклый и протертый, и тащу его поближе к камере Карла. Замечательный мужчина…хотя, ему всего сорок, но выглядит он уже на все шестьдесят. К тому же седой. Думаю, когда он выйдет, ему нужно будет побриться наголо и, конечно же, сбрить свою такую же седую бороду. Тогда, может, будет выглядеть моложе. Я раньше не встречал философов, поэтому мне не с кем его сравнивать. Может, они должны быть такими? Но главное, что общение с ним – приводит меня восторг. Нет, я не рассказывал ему о своей проблеме полностью, не пытался объяснить, почему я – молодой и красивый – работаю здесь, и даже не думал использовать его, как жилетку…нет. Но, мне почему-то показалось, что этот человек видит меня насквозь. Поэтому каждый раз, после нашего самого первого разговора, когда я снова и снова топаю к нему со своим стулом, громко шаркая ногами и вызывая этим шумом безудержное ворчание Бенджи, он спрашивает: «А что твой внутренний голос говорит? Какая музыка играет внутри тебя сейчас?». И все равно разговаривает со мной, пока я не поймаю нужную волну. А потом он начинает что-то записывать, иногда рисовать. Я же, иду к себе в коморку. Ловлю одиночество и слушаю себя.
Я давно привык к темноте и сырости вокруг меня. К скудной пищи и дефициту общения. Вообще, начинаю чувствовать себя мышью, которая прячется от реальности в своей мрачной норке. Но, когда в этой норке начинает звучать ее собственная музыка, музыка ее внутреннего мира, даже такая огромная мышь, как я, чувствует, что она – счастлива.
***
Эпилог.
А почему бы не попытаться плюнуть на все плохое, и оставить только хорошее? По-моему, только так и должно быть!
Плохое пусть будет только в памяти. И то, оно нужно нам для того, чтобы потом больше никогда не повториться.
Вот, мой внутренний голос говорит, что ошибаться свойственно всем. Абсолютно. Даже мне, такому с виду идеальному. И я больше не буду совершать ошибки, по крайней мере, те, которые уже совершил.
Работа научила меня быть спокойным и терпеливым. Терпеть не могу скандалы и громкие ссоры с битьем посуды. Не устраиваю трагедию из-за всяких мелочей… Просто мне дороги мои нервы и я не считаю нужным распаляться на всякую ерунду. Я не говорю, что мне плевать абсолютно на все, вовсе нет. Каждая обида, каждое слово, брошенное мне, быть может, случайно и без всякого негативного умысла, но сумевшее мня задеть, каждая нелепая ситуация – все это бьет и остается в памяти надолго. И при этом я могу точно сказать – я не злопамятный, не мстительный. Просто чаша терпения довольно глубока. Стараюсь не заводиться и моментально подавить микровзрыв эмоций. Правда, были люди, которых это забавляло: им так нравилось пытаться меня вывести, отчего они сами загоняли себя в ловушку, и безудержно злились, наталкиваясь на мое хладнокровие. А, бывает, я все же взрываюсь. И вот тут-то не поздоровится тем, кто таки смог довести меня «до ручки». В гневе меня лучше не видеть, ослепленный злостью я сметаю все и всех на своем пути. По сути, я – атомная бомба и никто не знает, когда я детонирую, но все знают, что если это произойдет – никто не уцелеет… хорошо, что сейчас в моей жизни вообще мало людей, а тех, кто пытается вредить – и вовсе нет.
Голоса и музыка внутри – изменили меня. Теперь я не боюсь встретить тебя на улице. Я даже, наверное, смогу посмотреть тебе в глаза. Или совсем осмелею, переборю себя и обниму, сдавленно прошептав: «Люблю тебя, братишка!» - и, причем, совершенно с другим смыслом, не с тем, что был раньше. Хотя…что-то я переоцениваю свои возможности. И физические, и моральные… Мне не справится с тобой, тем более с твоим взглядом. Ну, а самое будет страшное, если я выйду в магазин, допустим, просто за хлебом, а тут ты…знающий абсолютно все. Смотрящий прямо на меня. И давно понявший, почему я ушел…сбежал…
от тебя…хотя, сбежал я скорее от себя.
Или от нас???
Конец.